Я росла в обычной советской семье и хорошо понимаю, что такое дефицит. Это было время дефицита во всем: в деньгах, игрушках, продуктах, информации, одежде и даже времени мам на своих детей. Декретный отпуск моей мамы составлял, если не ошибаюсь, 2 недели, но даже, если бы он длился 2 месяца, как стало чуть позже, все равно этого очень мало для новорожденного малыша.
Малышу, как известно, в первое время нужно постоянно пребывать рядом с маминым сердцебиением, привычными ритмами её дыхания, ощущать тепло её рук, слышать её голос для того, чтобы почувствовать нерушимость гармонии их союза. А гармония между мамой и ребенком - это оплот доверия миру, в который малыш пришел.
Нашим мамам, следовательно, и нам - детям времён дефицита, не пришлось насладиться этой гармонией - в роддоме нас забрали от мамы, унесли далеко от неё, туго запеленали и оставили кричать одних, вернее хором с остальными такими же детками. Представляете, какой хор просящих, зовущих, умоляющих детских голосов нас сопровождал в первые минуты, часы, дни нашего пребывания на Земле?
Нашему младенческому языку плача не доверяли, кормили по часам, а не по просьбе, нас боялись избаловать и редко брали на руки. Потом наши мамы убегали на просторы социалистического труда, бросив нас грудных и постарше на самостоятельное времяпрепровождение.
Мою, ещё не умеющую ходить, сестру, например, привязывали (не представляю: как - наверно, за ноги) так, чтобы она не могла упасть с широкого самодельного, дощатого дивана. Да! и такое тоже было! Моя мама часто вспоминает, как однажды вернувшись домой с большим куском сливочного масла, положила его на этот диван, пока переодевалась, обнаружила, что голодный ребенок впился в это масло и с аппетитом его съедал, потому что очень проголодался в ожидании работающей мамы.
Не трудно сделать вывод, что пропитаться доверием к миру нам в младенчестве не удалось. Наверно поэтому, типичный «совдеповский» человек не улыбается незнакомому, оказавшись вдруг с ним вместе в лифте, например, - он не знает, куда деть глаза. Какая-то закрытость и незнание, как себя вести с незнакомым миром, настороженность присуща нам - детям времён дефицита. А что такое: закрытость? Это - недоверие.
Целые поколения людей, пришедшие в этот мир и принятые им не гостеприимно, потеряли доверие к жизни в эти первые дни, недели, месяцы своего рождения. А доверие, как известно, легко потерять, но трудно восстановить. Все эти маленькие занозы в нас растут и превращаются в снежный ком в течение жизни, а потом уже и трудно проследить и распознать истинные причины наших несчастий.
Я очень долго не прощала свою маму, на то было много причин: уже сознательные обиды детства, юношества, да и в зрелости нам хватает причин для не понимания друг друга. Став мамой, я задалась целью стать самой лучшей, помня свои детские обиды, хотелось не допустить маминых ошибок со своими детьми.
Ничего плохого в этом, вроде бы, и нет, если нет укора в адрес своей мамы, в моем случае, он был - молчаливый, порой не осознаваемый укор. Я дарила своим детям всё свое время, внимание, уважение к их интересам и желаниям.
В детстве мой день рождения никогда не праздновали, на мой упрек, мама отвечала, что она устала от организации застолий, неудивительно, я - четвертый по счету ребёнок. Для своих детей я вводила новые традиции в своей семье - пышное празднование дней рождения со вкусными, домашними угощениями, красивыми атрибутами, подарками, сюрпризами, шумными гостями, которых пригласили сами дети.
Я помню мамино недовольство моими различными секциями. Ей нужна была помощь по дому, ведь кроме работы по найму, маме приходилось выполнять массу другой работы по хозяйству, в котором были, и куры, и гуси, и утки, и коровы, и козы, и сад, и огород. Конечно, ей было не до моего увлечения книгами, танцами и спортом, все это считалось пустой тратой времени.
Поэтому я в свою очередь, рьяно взялась с пеленок водить своих детей на всякие развивающие школы, секции, как шальная, я это делала в любую погоду, при любых обстоятельствах, не смотря на всякие трудности и сложности. Во всем этом был плохо осознаваемый мной укор в адрес мамы.
С одним ребенком это было легко, муж меня всегда поддерживал, активно участвовал во всех наших семейных мероприятиях. Но с рождением второго, потом третьего ребенка, мне все труднее давалось удерживать планку фанатичного жертвования всего своего времени на благо детей.
Ежедневно гуляя с детьми, живя по их режиму, готовя им полезные завтраки, правильные полноценные обеды и ужины, стараясь с ними играть, читать и заниматься, со временем я стала чувствовать усталость и опустошенность. Все чаще мои мысли стали возвращаться к моей маме, я стала оценивать и сравнивать, что приходилось делать и с чем мириться ей.
Все чаще мои воспоминания о маме обретали теплый, понимающий и прощающий окрас. Так мои дети научили меня прощать. Через свой путь материнства я смогла простить свою маму, а, простив, я освободилась от своего фанатизма в подходе к материнству, престала выбирать сложные задачи, стала позволять себе заниматься собой - уделять время и внимание свои интересам.
Заканчивая свой сегодняшний рассказ, хочу сказать, что я пришла к выводу: очень важно гостеприимно встретить наших новорожденных детей, дать им максимум тепла, любви, прикосновений и внимания с первых минут пребывания их с нами. Очень важно доверять их языку плача и подарить им доверие к миру.
Не менее важно не забывать о себе на этом пути, потому что в нас тоже живет трогательный внутренний ребёнок, который нуждается в любви, уважении и внимании. Если мы сами опустошены нам нечего дать нашим детям.
И последнее: дети помогают нам простить наших родителей, а это очень важно!
Светлана Герута (по материалам из Интернета)